Во всем мире
у власти находятся 55 авторитарных
лидеров. Возраст 11 из них составляет 69
лет и более, и их здоровье в той или иной
степени ухудшается. Большинство из этих
стареющих диктаторов — 73-летний президент
Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуш, 75-летний
президент Казахстана Нурсултан Назарбаев
и 91-летний президент Зимбабве Роберт
Мугабе — находятся у власти уже не одно
десятилетие. На первый взгляд это
выглядит многообещающим для защитников
демократии, которые в последнее время
отмечают медленное, но стабильное
возрождение авторитаризма. Безусловно,
то, что 20% авторитарных государств
столкнулись с необходимостью передачи
власти преемникам, создает возможность
для появления новых демократических
государств — или нет?
Не исключено, что, наоборот, такое количество стареющих и испытывающих проблемы со здоровьем диктаторов — это повод для беспокойства. Некоторые опасаются, что смерть этих «бессменных» лидеров-долгожителей вызовет серьезное политическое противостояние или народные волнения, которые могут повергнуть эти страны в хаос. И то, что большинство представителей этой стареющей когорты — например, алжирский президент Абдель Азиз Бутефлика, президент Камеруна Поль Бийя и президент Судана Омар аль-Башир — должны при этом назначить своих политических преемников, похоже, лишь усиливают обоснованность этих опасений.
Может показаться, что оба варианта развития событий вполне вероятны. Однако наши исследования показали, что практической ценностью не обладает ни один из них. Проанализировав случаи с 79 диктаторами, которые умерли в период с 1946 по 2014 год, находясь у власти, мы обнаружили, что смерть диктатора практически никогда не знаменует приход демократии. И к свержению режима она тоже не приводит. Наоборот, в подавляющем количестве (92%) случаев после смерти авторитарного лидера режим остается. И подтверждением такой закономерности служит смерть в Венесуэле Уго Чавеса в 2013 году, Мелеса Зенави в Эфиопии в 2012 году и Ким Чен Ира в Северной Корее в 2011 году. По сравнению с другими способами смены власти в авторитарных государствах — например, государственными переворотами, выборами или окончанием сроков полномочий — которые ведут к падению режима примерно в половине случаев, смерть диктатора явно не имеет особого значения.
Смерть находящегося у власти авторитарного лидера не только крайне редко ведет к демократизации страны, но и не повышает перспективу либерализации страны в и долгосрочной перспективе. Лидеры, приходящие к власти после смерти диктатора и желающие изменить существующее в стране положение дел, скорее, вызывают сопротивление со стороны «старой гвардии» — представителей режима, которые по-прежнему удерживают рычаги власти и считают, что в их интересах ограничивать изменения в новой системе власти.
Сегодня часто забывают, что жестокий сирийский лидер Башар Асад пришел к власти после смерти своего отца в 2000 году в надежде осуществить либерализацию своей страны. Вскоре после того, как Асад унаследовал власть, он начал проводить ряд политических реформ — в частности, пытался расширить свободу прессы, освободить политзаключенных и расширить доступ к интернету. Однако возможности президента Асада изменить систему были ограничены — его сдерживали влиятельные деятели, представлявшие режим его отца, которые использовали свою политическую власть и влияние с тем, чтобы воспрепятствовать изменению политического курса и замедлить реализацию новых планов.
Мы также выяснили, что смерть диктатора редко приводит к государственным переворотам и народным восстаниям. После смерти действующего лидера государственные перевороты произошли лишь в 6% случаев, но когда диктатор оставлял свой пост по другим причинам, количество государственных переворотов составило 32%. Точно так же вероятность массовых протестов после смерти авторитарного лидера гораздо меньше, чем в случаях отставки диктатора по другим причинам. Причем такой вариант развития событий сохраняется — даже если мы изменим временные рамки и проанализируем пятилетний период после смены лидеров.
В некоторых случаях, например, в Кувейте или Саудовской Аравии, жизнеспособность авторитарных режимов после смерти их лидеров объясняется устойчивостью монархий, где благодаря официальному и тщательно оформленному на юридическом уровне порядку престолонаследования в стране на протяжении многих поколений сохраняется стабильность.
Пожалуй, не стоит удивляться тому, что после смерти действующего лидера-диктатора практически ничего не меняется. Автократы, которые умирают, находясь у власти, как правило, являются особо искусными и опытными политиками — сумевшими обойти множество опасностей, которые угрожали их власти — и, по всей видимости, создали сильные и устойчивые политические системы, способные оставаться незыблемыми и после их смерти. Диктаторы, которые умирают, находясь у власти, до этого занимали своей руководящий пост в среднем 16 лет, что же касается тех лидеров, которые покидают свой пост по другим причинам, срок их правления составляет лишь семь лет. Такой длительный срок пребывания у власти можно обеспечить, лишь создав ближнее окружение из сторонников — представителей элит, крайне заинтересованных в существовании сложившейся системы и располагающими всеми структурами и ресурсами, которые можно использовать для ее сохранения. Другими словами, те самые важные методы и приемы, благодаря которым диктатор способен оставаться у власти до самой смерти, позволяют повысить устойчивость его режима и после его смерти.
Одним из основных принципов, позволяющих повысить устойчивость и долговечность авторитарного режима и облегчающих процесс передачи власти, является наличие надежной и эффективно действующей партии поддержки. На способность политических партий продлевать жизнеспособность режима в авторитарных государствах указывают многочисленные научные исследования. При том, что эти партии отличаются от политических партий в демократических государствах, они на самом деле выполняют важные функции в жизни авторитарных государств — например, уравновешивают военных — сторонников вооруженного вмешательства, распределяют пособия, пенсии и льготы среди населения, а также пропагандируют идеологию правящего режима. Кроме того, надежные и эффективно действующие политические партии могут пополнять свои ряды людьми, вынашивающими политические планы или теми, кто стремиться получить связанные с партийной принадлежностью привилегии и выгоды. Приняв в свои ряды этих потенциальных политических противников режима и заинтересовав их в работе в рамках системы, эта партия становится центром проведения переговоров и обсуждения по вопросам выбора нового лидера, который может в дальнейшем защищать их интересы.
И хотя смерть находящегося у власти диктатора редко становится причиной падения режима или дестабилизации в стране, такие события время от времени происходят. Когда же следует беспокоиться в связи с возможностью дестабилизации? Как правило, риск дестабилизации обстановки в стране в результате смерти лидера гораздо чаще возникает в тех случаях, если во главе режима находится авторитарный руководитель — когда политическая власть в значительной степени сосредоточена в руках одного человека. Но даже в этих случаях дестабилизация обстановки происходит редко, поскольку многие режимы, возглавляемые одним авторитарным лидером, управляют страной при поддержке политической партии. Большое значение имеет сила и численность партии, и те режимы, которые вкладывают средства в ее развитие, как правило, более безболезненно и без особых проблем переносят смерть лидера. Например, после смерти лидеров наиболее авторитарных режимов Хафеза Асада в Сирии в 2000 году и премьер-министра Эфиопии Мелеса Зенави в 2012 году правящие политические партии — сирийская Баат и Революционно-демократический фронт эфиопских народов (РДФЭН) — сыграли решающую роль в обеспечении устойчивости режима.
Мы пришли к выводу, что наряду со странами, в которых у режима нет надежной и эффективной правящей партии, повышенный риск государственного переворота и протестов после смерти лидера существует и в странах, в которых в недавнем прошлом уже возникали протесты, и наблюдалась дестабилизация обстановки. Эти выводы подтверждаются результатами научных исследований, которые указывают на то, что недавно пережитая нестабильность в стране повышает вероятность того, что стабильности в этой стране не будет и в будущем. В период нестабильности в обществе возникают слои населения, располагающие сетью организаций и группировок, а также опытом, которые необходимы для мобилизации сил и проведения дальнейших протестов на фоне недовольства из-за смены лидеров. Например, отмечавшиеся ранее случаи дестабилизации, по всей вероятности, способствовали возникновению беспорядков в Гвинее после смерти президента Ласанта Конте в 2008 году, а также в Габоне — после смерти президента Омара Бонго в 2009 году.
В другом небольшом списке проанализированных нами случаев смерть лидера привела к развитию событий, которые стали причиной дестабилизации не сразу, а значительно позже. В этих случаях причиной дестабилизации в стране стали не непосредственные сиюминутные разногласия по кандидатуре преемника, а те меры, которые предпринимает новый лидер для консолидации власти. В тех странах, население которых разобщено по этническому или географическому принципу, предприимчивые и беспринципные лидеры-оппортунисты могут использовать эти разногласия для повышения своей популярности. Именно так и случилось в Кот-д’Ивуаре, где смерть президента Феликса Уфуэ-Буаньи в 1993 году спровоцировала рост национализма среди ивуарийцев, который зародил семена ненависти и спустя девять лет стал причиной гражданской войны.
В своем докладе «Свобода в мире», опубликованном в 2015 году, организация Freedom House заявила, что за последние 25 лет сегодняшняя опасность повсеместного упадка демократии максимально высока. К сожалению, наши исследования показали, что особо надеяться на изменение этой тенденции не приходится, учитывая, что 11 мировых авторитарных лидеров находятся в весьма преклонном возрасте. После смерти этих бессменных лидеров-долгожителей ничего не изменится, и созданные ими сильные авторитарные режимы, скорее всего, продолжат свое существование. И хотя в большинстве случаев после смены лидеров в диктаторских государствах появляется возможность политических преобразований, смерть находящегося у власти диктатора к их числу не относится. Оказывается, смерть действующего лидера является в высшей степени непримечательным событием.
Андреа Кендалл-Тэйлор, Эрика Франц, Foreign Policy (США)
***
Отмечу, что в этой статье совсем не упоминается Путин. Возможно, по той причине, что он, по мнению авторов, еще не слишком стар (сейчас Путину 62 года).
Хотя на сегодня уже практически нет сомнений в том, что российский президент Путин тоже является диктатором. Например, об этом в конце августа в редакционной статье писала авторитетная американская газета The Washington Post.
Более того, по мнению экспертов, Путин выстроил и поддерживает сейчас в России режим, имя которого – фашизм.
При этом многие сейчас сравнивают Путина с Гитлером. Например, бывший советник президент США Зибгнев Бжезинский недавно рассказал, что у Путина и Гитлера очень много общего. Причем, Путин — даже хуже Гитлера, поскольку немецкий фюрер (в отличие от российского фюрера) не стремился к личному обогащению.
А немецкое издание Die Welt в июле месяце написало, что Путин и лжет точно так же, как Гитлер.
Я тоже давно уже пришел к выводу, что Путин стал типичным диктатором. «Сейчас уже нет никаких сомнений, что после своей смерти Путин войдет в мировую историю кровавым тираном, диктатором и международным преступником. То есть, он практически точь-в-точь повторит путь Сталина или Гитлера», - писал я 22 июня в заметке «Путин кончит как Сталин или как Гитлер. Лучше второе».